Том 4. Драматические произведения - Страница 34

К оглавлению

Еще ближе придвигает к нему лицо. — И опять слышно ближе:

Выди, выди в рожь высокую,
Там до ночки погожу,
А завижу черноокую, —
Все товары разложу…

Песня обрывается.

Фаина

Слышишь?

Герман

Не слышу больше… Тихо… Никогда не слыхал такой тишины… Там была другая тишина…

Метель проносится, опять светлеет.

Фаина (садится по-прежнему)

Эй, Герман! Жена твоя — плачет о тебе?

Герман

Это было во сне, Фаина?

Фаина (резко)

Во сне! Слышишь, ветер плачет? Это жена твоя плачет!

Она начинает тревожно вслушиваться: в стонах ветра просыпается та же старая нота: будто кто-то рыдает призывно, жалобно, безутешно.

Герман

Не вспоминай, Фаина.

Фаина

Вольна вспоминать! Все вольна! Уйти вольна, задушить — все вольна! Слушай ветер! Слушай!

Герман

За что ты так сурова?

Фаина

За то, что ждала и не дождалась! За то, что был ты человеком, пока лицо у тебя было в крови! — Господи! Господи! Стань человеком!

Метель рыдает вдали старыми слезами.

Герман

Ты бьешь меня речами и взорами, как бичом, как метель.

Фаина

Я бью тебя за слова! Много ты сказал красивых слов! Да разве знаешь ты что-нибудь, кроме слов!

Герман

Все знаю. Все знаю теперь. Не тревожь: больше не разбудишь ни бичом, ни поцелуем.

Фаина (в тревоге)

Эй, Герман, берегись! Герман, метель идет!

Герман

Все равно. Не буди. Пусть другой отыщет дорогу.

Фаина (в безумной тревоге)

Ты засыпаешь, Герман? Пора проснуться, пора!

Метель налетает. Мрак и звон. Еще яснее звучат старые слезы.

Герман

Не вижу ничего. Не помню ни о чем. Чьи это очи — такие темные? Чьи это руки — такие ласковые? Чьи это руки — такие нежные? Так ты — невеста моя? Открой лицо.

Фаина (приникает к нему)

Очнись — все будет по-новому: взмахну узорным рукавом, запою удалую песню, полетим на тройке… Дальше от него… дальше.

Герман (в бреду)

Куда? Все пути заметены…

Фаина

К самому сердцу прижму тебя, желанный. Слушай, слушай, бьется сердце, просыпается сердце, запевает алая, жаркая кровь, слушай, слушай…

Герман (в бреду)

Слышу, звенит. Кони умчались. Открой лицо: я не помню тебя.

Фаина (в тоске)

Не смертью — жизнью дышу на тебя! (Она прикладывает горсть снега к его лбу.) Милый мой. Желанный, целуй меня. Он зовет! Старый зовет! Властный кличет! Целуй меня!

Герман

Что это? Визжат машины, умирают люди? Да, да: широкие площади, вереницы огней… Это — город, огромный город… Серая башня… из башни кто-то глядит на меня… Кто это? Ах, мать моя, мать. Она кивает. Что ты говоришь? Мать моя! Не слышу…

Фаина

Проснись, родимый! Мать кличет!

Герман

Кто это? Ангел в белой одежде! Золотые пряди волос! Крылья за плечами! Как сияет! в руках — лилия… лилия или свеча? Венчальная свеча! Елена! Господи! Елена!

Фаина (в безумной тоске)

Проснись, Герман! Будет спать! Здесь я одна! Только проснись!

Герман

Она говорит: проснись, Герман. — Нет, нет: ей все равно, все равно… Она показывает мне туда… Как там бело. Она кивает мне… уходит… уходит… ушла… Больше нет ее. — Холодно. Какой блеск! Какие звуки! Что это? Рог? Сухой треск барабанов! Вот он идет… идет герой — в крылатом шлеме, с мечом на плече… и навстречу…

Фаина (совсем приникнув к нему)

Что видишь теперь? Что помнишь теперь?

Герман

Ты — навстречу — неизбежная? Судьба? Какие темные очи. Какие холодные губы. Только не спрашивай ни о чем… Темно… Холодно. Не могу вспомнить…

Фаина поднимает голову Германа. Он смотрит на нее широко открытыми глазами.

Герман

Это все был сон? — Фаина! Ты знаешь дорогу?

Фаина (с небывалой тоской и нежностью)

Ты любишь меня?

Герман

Люблю тебя.

Фаина

Ты знаешь меня?

Герман

Не знаю.

Фаина

Ты найдешь меня?

Герман

Найду.

И внезапно, совсем вблизи, раздается победно-грустный напев, разносимый вьюгой:

Только знает ночь глубокая,
Как поладили они…
Распрямись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани…

Фаина

Трижды целую тебя. Встретиться нам еще не пришла пора. Он зовет. Живи. Люби меня. Ищи меня. Мой старый, мой властный, мой печальный пришел за мной. Буду близко. Родной мой, любимый, желанный! Прощай! Прощай!

Последние слова Фаины разносит плачущая вьюга. Фаина убегает в метель и во мрак. Герман остается один под холмом.

Герман

Все бело. Одно осталось: то, о чем я просил тебя, господи: чистая совесть. И нет дороги. Что же делать мне, нищему? Куда идти?

Мрак почти полный. Только снег и ветер звенит. И вдруг, рядом с Германом, вырастает прохожий Коробейник.

Коробейник

Эй, кто там? Чего стоишь? Замерзнуть захотел?

Герман

Сам дойду.

Коробейник

Ну, двигайся, брат, двигайся: это святому так простоять нипочем, а нашему брату нельзя, занесет вьюга! Мало ли народу она укачала, убаюкала…

Герман

А ты дорогу знаешь?

Коробейник

Знаю, как не знать. — Да ты нездешний, что ли?

Герман

Нездешний.

Коробейник

Вон там огонек видишь?

Герман

Нет, не вижу.

Коробейник

Ну, приглядишься, увидишь. А куда тебе надо-то?